Пятого ноября 1990 года началось наше путешествие в длительную командировку в другое полушарие.

Столько впечатлений в один день... Мы летели, обгоняя время. Из серой, уставшей от дождей и талого снега осени, - в яркое, солнечное, лето. Полёт с двумя посадками до конечной точки, ожидавшей нашу команду из шести человек, на обратной стороне земного шара, Республике Никарагуа.

Шеннон. Ирландия. К прилёту Российского самолёта все магазины, в том числе торгующие алкоголем, закрыты. Лавка, над которой крупными, неровными буквами красовалась надпись «Русские сувениры», была пуста, напоминая нам о ситуации в стране, которую мы покидали на два года.

Кратковременный отдых с переходом по рукаву, соединяющему здание практически с трапом самолёта, и вот уже из иллюминатора мы вновь рассматривали и достопримечательности суши планеты, и необъятные просторы океана. Взмывая в небо, наблюдали заковыристые облака, выравниваясь в эшелоне - то кристально чистую воду морей с коралловыми рифами и перемещающейся по воде тенью самолёта, то идеально ровные тени от пальм, больше похожие на гигантские, держащие небо, столбы. И вновь предчувствие возвращения, снижение. В этот раз - к разгорячённой солнцем земле дружественной Кубы.

Когда мы вышли из прохлады самолёта на трап, обилие сырого, жаркого, воздуха испугало. Не торопясь, нас доставили в помещение аэропорта, больше похожее на ангар с огромным скоплением людей, где мы бродили, визуально изучая ассортимент насыщенных разнообразными товарами магазинов. Тратить выданные государством пять баксов на душу было боязно. Девчонки, худенькая полупрозрачная длинноволосая блондинка Светлана с огромными серьёзными, чуть прищуренными, глазами и уверенная в себе, крепкого телосложения и жёсткого нрава, брюнетка Галина, - жёны ещё двух сотрудников, с которыми мы летели вместе, приобрели по блузке, а мне уже не хотелось ничего. Толпа потного, судя по всему, уставшего народа, состояние аэропорта, больше похожего на перевалочную базу, по сравнению с предыдущей посадкой, вызывали волнение вплоть до следующего взлёта. И вновь океан и огромная масса тропических лесов. Нам повезло. Только закончился сезон дождей и мы наслаждались, рассматривая его невероятно пышные по оттенкам зелёной гаммы, результаты.

Вот мы и добрались! Никарагуа! Дышалось намного легче, чем на Кубе, поэтому волнение развеялось. После родной ноябрьской серости нас радушно встретили непривычно активные цвета огромного разнообразия растений, ритмы музыки, наслаивающиеся друг на друга, доносясь отовсюду, крики птиц, улюлюканье доброжелательных, улыбчивых, темнокожих людей, густо заполнявших кузова проезжающих мимо машин и автобусов. Казалось, они подвергают себя неминуемой опасности, эмоционально и очень активно размахивая руками, приветствуя.

Нашу семью из аэропорта доставили в гостиницу, где, после недолгого ожидания оформления документов, провели по дышащей радостью территории в затемнённое бамбуковыми жалюзи уютное прохладное помещение. Хотелось как можно скорее растянуться на мягкой постели, или съесть что-нибудь эдакое, ранее неизвестное, или кинуться в огромный манящий бассейн с голубой, манящей водой, или выйти в сад, в котором на огромных длиннопалых кактусах, подражая листве, отдыхали игуаны. С ветвей раскидистых тёмно-зелёных деревьев манго за территорией наблюдали, гордясь оперением, огромные алые попугаи.
Состояние некоторого эмоционального опьянения было снято моментально неожиданным сюрпризом в душевой. Вероятно, в поисках жидкости, не спеша, по белоснежному душевому корыту, прогуливались огромные каштановые чудовища, слегка напоминающие наших щупленьких, родненьких тараканов. Так, впервые, знакомясь с огромным размером этих вечно живущих и приспосабливающихся к любым условиям насекомых с весёлым названием кукарачи, я поняла, что сюрпризов впереди будет достаточно. Уверена, не одна я при встрече с этими обаяшками испытала огромную массу эмоций. О силе моих искренних чувств в тот момент услышали многие.

О том, что сон завершён, дал понять какой-то лёгкий грохот и позвякивание колокольчиков. Эти звуки стали ритуалом, ежедневным признаком наступающего дня. Передвигая по улицам нагруженную тележку, утро приветствовал продавец мороженого. В Никарагуа дороги вымощены восьмиугольными плитками. Именно от соприкосновения с ними исходил необычный, грохочущий шум. А плитки этот горячий народ в моменты недовольства действиями правительства шустро разбирал, строя баррикады. Навоевавшись, укладывали обратно. А на самом деле этот вариант дорог для страны, в которой землетрясения обычное явление, – самый оптимальный.

Через пару часов в гостиницу зашли ребята, которым мы приехали на замену, и, на крутой комфортной иномарке, самый главный водитель, по имени Евгений, повез нас в Российское посольство.

Уезжающие очень болезненно встречали «замену», так как никто из «рая», в первую очередь окрашенного долларами, домой, в родное рублёвое, на тот момент совершенно бестоварное пространство улетать по доброй воле не желал.

– Ты выглядишь значительно старше! – уверенно произнесла, пристально рассматривая меня, хозяйка в присутствии собравшейся для знакомства компании.
– На сколько? – удивлённо спросила я, рассматривая своё отражение в рядом расположенном зеркале. Жёлто-белый наряд, копна длинных, подколотых на макушке, слегка рыжеватых волос, неизменная улыбка.
– Тебе девятнадцать! – с победным превосходством женщина огласила цифру, которая была на семь лет меньше моего реального возраста.
– Благодарю! Мне двадцать шесть. – смело озвучила я, не в силах сдержать победной ухмылки.

Все опустили лица. Я была новенькой. Высмеивать, в открытую, свою давнюю подругу никто не хотел. Она просто перепутала меня с женой другого прибывшего сотрудника. Светлане действительно было девятнадцать. Одним нам ехать было нельзя. «В Никарагуа идут бои», вещали СМИ, слегка искажая то, что было на самом деле.
Накануне отъезда в аэропорт мы, жёны будущих сотрудников посольства, втроём отправились в парикмахерскую. Вещи уже были приготовлены к выезду из гостиницы. Мужья общались в номере, когда мы, категорически отказавшись от предложения парикмахеров об удобстве заплетённых косичек, все трое, качая головами с наверченными бигуди, по достаточно громко работающему радио услышали информацию о том, что в Никарагуа усиливается опасная обстановка, идут агрессивные боевые действия, ситуация накаляется, народ бедствует, и всё - ну просто ужас, настолько страшно. Даже себя в парикмахерской стало жаль в тот момент от того, что вылет неминуем. Но фактом, расстроившим больше всего, в исполнении затонированного глубокими красками печали баритона диктора было совершенно чётко произнесенное известие о том, что далёкой воюющей стране закончился сахар.

О том, что в Никарагуа обстановка военных действий, и именно поэтому для сотрудничества отобраны три бездетные пары, мы были предупреждены учтивым сотрудником МИДа ранее, и к свисту пуль морально были готовы. Но об отсутствии жизненно важного продукта, ежедневной радости любого горячего напитка, никто ничего прежде не говорил. Ночных магазинов в то время в России не было. Купить заранее, как, к примеру, заготовленную на два года зубные принадлежности, пасту и щётки, мы, естественно, не догадались. Да и много ли с собой увезёшь?! Ехали на два года. Жить в рискованной обстановке военных действий мы ещё не пробовали, а жизнь без сахара ничего приятного не предвещала. Погоревав всем коллективом на дорожку, так, без сахара, и улетели.

Именно этот, так мучивший меня вопрос, я и задала хозяйке, дабы прервать нелепую ситуацию молчания сразу после «тёплого», дружеского приветствия.

– До завтра ответа дождётесь? – как-то странно заулыбались присутствующие.
– Конечно! – на автопилоте ответила я, пребывая в некотором недоумении, не понимая причины таинства странных улыбок.

В назначенное время утром следующего дня к гостинице за нами приехал огромном автобус, в котором уже сидели представители посольства, вооружённые объёмными, яркими и красивыми, плетёными пластиковыми сумками. И так, первый раз, мы ступили из автобуса на территорию народной гордости, никарагуанский рынок. Пряный запах и латиноамериканские ритмы завораживали. В каждой лавке громко звучала своя ритмическая музыка. Легко пританцовывая, продавцы, без всякого стеснения, подпевали знакомые им песни и пили необычайно ароматный кофе! Было мирно...

По прежнему, таинственно улыбаясь, наши проводники, ставшие гидами, ребята, которых мы меняли, подвели к ближайшей продуктовой лавке.

– Так какой именно сахар закончился? – спросили, прыснув от смеха.

В лавке стояли только разновидностей сахара мешков шесть! От кристально белого – до тёмно-коричневого.

«Вот это да... Странно...» – подумалось.

Впечатление о рынках перевернуло взгляд на всё! Все товары, исключая картошку и чеснок, продавали по установленной цене за штуку. К примеру, огурец, весом с полкило и мизерный корнишон – стоили одинаково! Это был, так называемый, штучный товар. Ткани продавали не метрами, не ярдами, а на вес! Рыбу чистили при покупке, и все, абсолютно все при любом действии, – улыбались! То есть, абсолютно всё, к чему мы до этого привыкали, было совершенно не так, а по-другому!

На вещевые рынки нас, уже позже, когда мы влились в коллектив населяющих посольство россиян, по знакомству и растущему доверию, возили тайно. Товар на вещевых рынках был значительно дешевле, но нарваться на приключения в узких проходах меж торговых рядов было куда проще, потому и запрещали, в целях безопасности. Но среди диковинных лавочек, крепко прижимая к себе сумку, или цепко держа кошелёк и предусмотрительно сняв серёжки, можно было гулять весь день и разглядывать иноземных для нас людей, знакомиться с их привычками, учиться понимать эту, непривычную нам, жизнь, радоваться искрящемуся от солнца дню вместе с обычными торговцами и вдыхать ароматный запах крепкого кофе, без которого они, как казалось, себе жизни не представляли. Хотелось глотнуть, но не позволяли инструкции. Помню, так и не отважилась попробовать протянутое мне мягкое, перекатывающееся в темнокожих пальцах руки, пятнистое, черепашье яйцо. Глядя на аппетит и наслаждение торговцев, смакуя, опустошавших содержание, всхлипывая от корочки, смеясь над моей реакцией, осознавала, что это должно быть, было невероятно вкусно.

Необычно было наблюдать за процессом приготовления хрустящей рыбы в огромных чанах кипящего масла, и ещё не привычнее - за жаркой бананов, выделяющих сладкий аромат на фоне прогорклого дымка масляной горелости. Как оказалось позже, это были не бананы, а платано, в отличие от бананов – разновидность травы, которую считали не фруктом, а овощем. Вроде то же самое по виду, только корка толще и чуть зеленее, а плод крупнее, более плотный, но менее сладкий.

Направляясь на вещевые рынки невозможно было ставить цель на определённую покупку. В обилии предложенного разнообразия товаров трудно было предсказать, на чём остановится взгляд. А иногда было просто приятно порадовать этих улыбчивых людей, приобретая какую-либо вещицу. Мы были гостями. И к нам местный народ относился, как к гостям желанным. Единственное, чего терпеть не могли рыночные торговцы, так это когда с ними начинали торговаться. В каждой стране свои причуды, свои традиции и законы, и приезжим их надо соблюдать.

Никарагуанцы любили отмечать праздники. И делали это так смачно! Со стрельбой трассирующими пулями. Фотографии этих развлечений моментально попадали в наши газеты и в репортажи новостей. Ну мы же все хорошо знаем, что случайностей в жизни не бывает.

Сотрудникам Российского представительства за нахождение в сложной военной обстановке доплачивали двадцать процентов «боевых». Кто ж откажется! Так и жили мы все, до поры, в надежде, что ещё хоть где-то, в пределах ясной видимости для фотокамер, да постреляют.

АМ 27.02.11.
Отрывок из повести "Жизнь что река" 2011

Акварель моя, выполнена в 1992 году в Никарагуа.