Бесплодная тяга к созиданию на Арбате привела мой мыслительный процесс к рассуждениям на тему "до чего мы докатились и что происходит с духовностью нашего народа, с верой и правдой, и кто и как её понимает". Обходить гадающие своры цыган мало-мальски научились. Но о том, что в центральной артерии Москвы совершенно официально, опекаемые нарядами охранников, промышляют гадалки и карточные шулеры, - я, честное слово, до прихода на Арбат в качестве активно действующего лица, передвигающегося с этюдником, - не ведала.

Слово "демо-крат-и-я" для меня здесь приобрело несколько иной оттенок. Попробуйте со мной не согласиться:

Демонстрируя себя, барышни максимально раскрыли тела, зачастую подчёркивая содержимое светлых маечек чёрными бюстгальтерами (странное поветрие, возможно болезнь глаз), и мужчины, видимо, слегка оторопев, потянулись к себе подобным; обилие тату-салонов превратило особей в между-полое оголённое братство, независимо от промыслов природы, покрывающее всё большее количество населения кричащими заковыристыми рисунками - путь, который выбрало искусство, внедряясь в массы.

Разговор на Арбате:

- Портреты пишете?
- Да.
- А с фотографии?
- С фотографий рисую копию фотографии.
- А мы как раз на День рождения дочери, потому что уже не знаем, чем её удивить, хотим заказать портрет с фотографии.
...

Ни разу ещё не удалось объяснить, что портрет - это осмысление характера персонажа, включая психологический образ, который раскрывается в общении. Как его можно передать с фотографии - не ведаю. Рисовать с фотографии портрет, безусловно, можно, если человека, положим, нет в живых, или он задержался, к примеру, закованный во льдах, на Северном полюсе.

Пока я рассуждала, знакомая позвонила и пригласила составить на завтра, то есть, на славно прошедшую пятницу, компанию в Сергиев Посад в церковь Петра и Павла. Репортаж об этой церкви, в которой, якобы, идёт оздоровление людей, я однажды видела по телевизору.

Вот там-то я и узнаю о духовности народа! - подумала я, и согласилась.
Ранее утро встретило приветливым солнцем и проводило к богослужителям в туристический городок с кусающимися ценами, бросающимися на посетителей местных приживал и отсутствием в магазинах возможности оплаты товара по карточкам. Хотя, если говорить честно, один магазин, не давший погибнуть с голоду, поскольку весь имеющийся "нал" я оставила церкви (и у меня теперь есть тонюсенькая серебряная цепочка), всё же нашёлся.

О Церкви Петра и Павла: Ухоженная, с богатейшими иконами, но частично снятыми головами львов с медной ограды алтаря. Не скрою, приятно удивило то, что во время службы в церкви можно сидеть. Выносили стулья, подвигали лавки, и народ, по возможности, располагался поудобнее.

- Видела Киевскую икону? - спросил меня Отец Максим, держа небольшой инкрустированный чемоданчик.
- Нет.

То, что я увидела, поразило воображение. Живопись растрескалась, побурела, лишь обозначив черты фигур матери с младенцем, на фоне растёков, явно похожих на кровяные запёкшиеся пятна. Краска чуть растрескалась. Я хорошо сумела рассмотреть, хоть икона и прикрыта стеклом. Это на самом деле расползшаяся краска. Удручающее впечатление.
- Это случилось во время событий на Майдане. - ответил на моё удивление Отец Максим.

- Покройся, не в театр пришла! - услышала я, относящуюся ко мне речь слева. Стянув часть нахлобученного на голову палантина, накрыла руки (хорошо, хоть догадалась надеть сарафан длиною в пол), и зачем-то сняла затемнённые очки.
- Это надо смыть! - тут же посоветовал тот же колоритный батюшка, похоже, армянин, показывая указательным пальцем на свои глаза. Добрые-добрые... Но рисовать наброски он мне всё же не позволил, хотя среди прихожан был женский образ как раз такой, какой мне сейчас нужен для воплощения идеи интересного заказа.

Народ ожидал начала. Назойливо ныл ребёнок, странный объект периодически вскрикивал голосом неопределённого пола, рядом хрюкала бабка. На взгляды окружающих похлопывала невинными глазами, и, видно, покрывая недостаток ежедневного внимания, хрюкала вновь. Собрались явно не здоровые люди, и приходилось признать, что одной из них была я. Служащие подносили стулья и усаживали вперёд, поближе к действу, друзей-знакомых. Мы, как оказалось, были из той же категории, придвинутые ближе всех к центру действа и к алтарю. Народ передавал охапками толстые свечи, купленные за сотню, специально для проповеди, деньги и записки за здравие. Две бабульки, раскладывая кучками поступающие охапки на столе, уронили крест.

Игуменья, экономично установив с десяток свечей, а то и меньше, и подготовив на замену столько же, начала чтение молитв. Припоздавший к раздаче мест народ крепким плотным кольцом обступил сидящие ряды. По прочтении молитв появился Батюшка Герман. Он отнюдь не выглядит стариком. Крепко сложенный седовласый бородатый статный мужчина не спеша начал говорить о растлении народа, о причинах болезни общества и отдельных личностей, коих как раз в этой церкви, по преданиям, и отзывам очевидцев излечивают; о явлении Марии, в том числе и ему лично и о внезапном её исчезновении после интересных, но не долгих диалогов...

Игуменья поднялась, и хотела втихаря ретироваться, дабы справить общечеловеческие потребности.

- Куда? - протянул Батюшка Герман властным, но очень добрым голосом. - На место! Чего учудила, во время проповеди! - игуменья начала бурчать про потребности. Ребёнок ныл всё громче, нечто издавало звуки, а бабка всё чаще хрюкала.

***
Есть на Земле чудеса рукотворные, и есть непостижимые разумом, но реально существующие. Больному человеку иногда достаточно иметь надежду, чтобы не только выжить, но и вернуться к нормальной, полнокровной жизни, а страшные диагнозы у православных крещёных людей остаются уже после трёх молебнов чаще всего лишь историей болезни, опровергаемой анализами. Батюшка читает особые молитвы, осеняет крестом, окропляет святой Богоявленской водой и помазывает святым елеем.

Архимандрит Герман (Батюшка) совершает молебны о здравии православных христиан, на которые, с верой в помощь от Господа Бога собираются болящие не только из России, но и зарубежных стран. Позже, у купели, мы с моей попутчицей познакомились с молдавскими женщинами, специально приехавшими на молебен. Очень красиво звучала песня-молитва в их исполнении.

В повседневной жизни люди мечутся между домом и работой, и в церковь заходит далеко не каждый, при этом ежедневно находя время на компьютерные развлечения, алкоголь, курение...
Люди забывают родственников, не говоря уже о знакомых, теряют реальных друзей, приобретая виртуальную зависимость.

Склонившись над крошечными листочками прихожане писали имена дорогих людей, чтобы пожелать им здоровья через уста церковных служащих. Пишешь имя, и вспоминаешь реального человека. Вчера вспомнила и записала, сегодня шестеро из моего списка, в том числе и иногородние, созвонились со мной. Ну, не чудо ли?

Во время молебна Батюшка Герман говорил правильные вещи, о которых все мы знаем, но, прикрываясь современным развязным временем живём так, как нам удобнее. Даже венчанные пары распадаются. Семейной нормой стала странная субстанция "гражданский брак". Люди перестали ценить верность, преданность. О порядочности даже и говорить не возьмусь, потому что смена партнёров в мире общедоступности давно стала нормой, а случайно появившиеся дети вообще иногда не вписываются в обязанность одного, а то и обоих родителей. "Никто никому ничего не должен" - девиз времени, навязанного телевидением с непотребными пошлыми фильмиками, снятыми по анти нравственным сценариям; раскрученными звез-датыми представителями шоу бизнеса, управляющие душами молодёжи анти-моральной пропагандой.

"Брака не существует, если он не оформлен церковно. - настаивал батюшка. - Всё остальное - блуд! Жёны, ведите на венчание мужей, мужья, ведите жён, иначе придёте в ад. Муж (жена) должна быть один(одна) до конца жизни".

Батюшка призывал к введению "Слова Божьего" во всех учебных заведениях и тюрьмах - как шаг к исцелению общества. Призывал хлопотать об этом матерей и сестёр. Возможно, это был бы шаг. Но кто его поддержит в мире, в котором стали нормой однополые браки, сказать трудно. Продолжая гнаться за Европой, мы теряем свои крепкие российские корни окончательно. Богатые люди отправляют отпрысков далеко за пределы государства, которое взрастило их. Продолжать горевать над создавшимся положением скорее всего бессмысленно, но если народ всё же приходит в церкви, значит, надежда на всеобщее исцеление есть.

***
Сначала я подумала, что горит пластик. Игуменья прямо передо мной разжигала коричневые таблетки, увеличивающиеся в размере, и укладывала их в чашу кадила. Я попала в зону активного задымления, но по сравнению с табачным этот дым и сладок и приятен. Молитва подходила к концу. Батюшка окунал в чайник со святой водой приспособление, похожее на старинные кисти для извести с длинной густой метёлкой, и, приговаривая, обильно поливал этим инструментом публику. Народ пищал, взвизгивал и покрикивал от удовольствия, ожидая новых взмахов с водными процедурами. Батюшка Герман переместился в мою сторону, подошёл вплотную к ограде, за которой находилась я, и принялся активно лупить мягким заливистым веничком по моей, дурьей, голове. Наверно, теперь поумнею. Я хохотала, воздавая Богу хвалу, что на улице жаркая часть лета.

- Возрадуйся, возрадуйся! - кричала, тыча мне в спину, бабулька, находящаяся сзади. - Это большое благо тебе! - видно, опасаясь, что я сержусь, либо реву от столь обильного полива, но тут же успокоилась, увидев мою смеющуюся, улитую святой водой, счастливую физиономию.

Из церкви мы вышли счастливые и довольные.

- За 1000 довезу до купели! - орал за оградой страждущий наживы.
"За 1000 - мог бы предложить и донести! Что за мужик пошёл...", - подумала я, потому как ходу было - минут десять максимум.

Как положено, трижды окунувшись в купели, мы отправились в Свято-Троице Сергиеву Лавру. Народу было очень много. Шла служба. Оглядывая людей, я встретила уже хорошо знакомый извиняющийся взгляд из-под-лобья. На всякий случай перекрестилась. Наверно, молитва действует молниеносно. Бабка не крякала.

АМ 02.08.2014.